Среди учеников Христовых богатых людей не было. Равно как не было людей, украшенных священством, носящих на поясе меч, восседающих на коне или отмеченных иными чертами социальной значимости. Иосиф с Никодимом были богаты, но они представляли особый чин учеников тайных.
Это ведь только кажется, что богатому человеку живется вольнее, чем простецу. Богатый человек бывает часто связан и опутан нитями особой прочности, поэтому страх отлучения от синагоги и держал в тени Иосифа с Никодимом до самой смерти Спасителя на кресте. Поэтому и Пилата быстро и легко – одним лишь упоминанием о гипотетическом противлении кесарю – стреножили хитрые иудейские вожди. Не спасли прокуратора ни мечи легионеров, ни глубокое презрение к народу, среди которого он совершал государеву службу.
Среди учеников Христовых не было богатых людей, поскольку богатство редко бывает праведным, особенно в подлые времена чужеземной власти. Да и сама близость Христа к людям порой действовала так благодатно, что бывшие сребролюбцы, подобно Закхею, были способны не то что прекратить копить, но в одночасье расстаться со всем накопленным. Единственный ученик, носивший ящик для пожертвований, трагически связал свое имя навеки с такой катастрофой, что невольно задумаешься о роковой связи между апостольскими трудами и любовью к деньгам.
***
Но апостолы были просто людьми, и Господь добровольно подчинился немощам плоти. У Господа и учеников были нужды, требующие попечения. Благо, у них были служители, не заклейменные ни сребролюбием, ни предательством. Среди них была Мария Магдалина, «из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк. 8: 2–3). Они ходили за Христом и апостолами, но не проповедовали, не воскрешали, не изгоняли демонов. О каких изгнаниях и исцелениях речь, если некоторые из них (Магдалина) сами были недавно бесноватыми. Они служили, как могли: по-житейски, по-женски, по образу Марфы, которая хотя и услыхала некогда: «Марфа, Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом», – но труды которой и неизбежны, и необходимы.
Марфин труд не заслужил бы кроткого Иисусова упрека, если бы сама Марфа не уделила своим занятиям большей чести, чем надо. Она ведь с неким вызовом высказалась и о Марии, и о Господе, желая вовлечь сестру в собственные хлопоты. Вспомним ее слова: «Господи! Или тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне». Вот это представление о своих трудах как о единственно важных и желание вовлечь всех в собственные хлопоты и было пресечено Господом. Но то были сестры. Им трудно распределить заботы без обид и страстей. У других женщин, следовавших за Господом и учениками, разделение труда происходило легче и естественнее. Мужчины проповедовали, молились, совершали знамения, а женщины следовали за ними, совершая служение «имением своим».
***
Можно только догадываться о том весе, который при дворе Ирода имел домоправитель Хуза. Можно догадываться и о том, с каким страхом, с какой ежедневной хитростью и каким напряжением ума ему приходилось совершать свою придворную службу. И вот жена Хузы становится последовательницей странника и проповедника. Она словно вырывается на свежий воздух из духоты царских помещений и находит счастье в том, чтобы привязаться к Учителю, слышать Его учение, спать под звездами и есть простую пищу. Свое привилегированное положение она превращает в способ служения: наконец-то и ее деньги находят достойное применение!
Евангельский рассказ скуп и не расцвечен деталями. Но Тот же Дух, что повлек Иоанну в число учениц, впоследствии в истории Церкви воодушевлял множество женщин на подобные труды. Богатые, но без высшей цели в жизни не находящие в богатстве радости, знатные женщины часто приходили к Богу и начинали служить Ему имением своим. Их список обширен. Там есть место для Елены, матери Константина; Клотильды – королевы франков; равноапостольной Ольги и многих других. Первым делом они, как правило, стремились привести к вере мужей и воспитать в вере детей. Если это удавалось, то ничего лучшего уже нельзя было изобрести. Если же не удавалось, они стремились разбогатеть добрыми делами, жертвуя, помогая, утешая. Одни заканчивали жизнь в обителях, другие оставались в миру, но жили строго и молитвенно. Третьи носили личину светскости и держали в руках власть, угождая Богу в тайне и иногда под яркими одеждами нося жесткую власяницу. И все они вчитывались и вдумывались в скупые строки, написанные евангелистом: «…служили Ему имением своим».
Была и еще одна влиятельная жена, которой не довелось послужить Христу от имений, которыми она тоже обладала. Это жена Пилата – Клавдия Прокула, более чуткая и сострадательная, чем ее облеченный властью муж. Она не изменила евангельских событий и не уговорила мужа не трогать Христа, но проявила сердце милующее, редкое, открытое к действиям благодати. Посреди криков «Распни Его!» и «Не Его, но Варавву!» ее слова, сказанные мужу, были как дыхание прохладного ветра: «Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф. 27: 19).
Так благодать нашла обрезанное и кроткое сердце в доме язычника, тогда как в это время жители Иерусалима призывали на головы свои и детей своих кровь Неповинную.
***
Бедность сама по себе – не добродетель. И богатство само по себе – не грех. Бедняки не только привычны к осуждению богатых. Бедняки, как видим в Слове, способны и на легкое осуждение Единого Безгрешного, а в это же время с трудом найдется хотя бы один человек, имеющий доброе сердце, и найтись он может в роскошных покоях, чья роскошь в это время не берется во внимание. Это первый урок.
Второй не менее важен. Будучи уже кем-то однажды высказан, он звучит примерно так: «Не можешь быть ловцом человеков – лови рыбу для ловцов человеков». То есть не все апостолы, и не все пророки, нужно кому-то и от имений Господу послужить.
Это ведь только кажется, что богатому человеку живется вольнее, чем простецу. Богатый человек бывает часто связан и опутан нитями особой прочности, поэтому страх отлучения от синагоги и держал в тени Иосифа с Никодимом до самой смерти Спасителя на кресте. Поэтому и Пилата быстро и легко – одним лишь упоминанием о гипотетическом противлении кесарю – стреножили хитрые иудейские вожди. Не спасли прокуратора ни мечи легионеров, ни глубокое презрение к народу, среди которого он совершал государеву службу.
Среди учеников Христовых не было богатых людей, поскольку богатство редко бывает праведным, особенно в подлые времена чужеземной власти. Да и сама близость Христа к людям порой действовала так благодатно, что бывшие сребролюбцы, подобно Закхею, были способны не то что прекратить копить, но в одночасье расстаться со всем накопленным. Единственный ученик, носивший ящик для пожертвований, трагически связал свое имя навеки с такой катастрофой, что невольно задумаешься о роковой связи между апостольскими трудами и любовью к деньгам.
***
Но апостолы были просто людьми, и Господь добровольно подчинился немощам плоти. У Господа и учеников были нужды, требующие попечения. Благо, у них были служители, не заклейменные ни сребролюбием, ни предательством. Среди них была Мария Магдалина, «из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк. 8: 2–3). Они ходили за Христом и апостолами, но не проповедовали, не воскрешали, не изгоняли демонов. О каких изгнаниях и исцелениях речь, если некоторые из них (Магдалина) сами были недавно бесноватыми. Они служили, как могли: по-житейски, по-женски, по образу Марфы, которая хотя и услыхала некогда: «Марфа, Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом», – но труды которой и неизбежны, и необходимы.
Марфин труд не заслужил бы кроткого Иисусова упрека, если бы сама Марфа не уделила своим занятиям большей чести, чем надо. Она ведь с неким вызовом высказалась и о Марии, и о Господе, желая вовлечь сестру в собственные хлопоты. Вспомним ее слова: «Господи! Или тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне». Вот это представление о своих трудах как о единственно важных и желание вовлечь всех в собственные хлопоты и было пресечено Господом. Но то были сестры. Им трудно распределить заботы без обид и страстей. У других женщин, следовавших за Господом и учениками, разделение труда происходило легче и естественнее. Мужчины проповедовали, молились, совершали знамения, а женщины следовали за ними, совершая служение «имением своим».
***
Можно только догадываться о том весе, который при дворе Ирода имел домоправитель Хуза. Можно догадываться и о том, с каким страхом, с какой ежедневной хитростью и каким напряжением ума ему приходилось совершать свою придворную службу. И вот жена Хузы становится последовательницей странника и проповедника. Она словно вырывается на свежий воздух из духоты царских помещений и находит счастье в том, чтобы привязаться к Учителю, слышать Его учение, спать под звездами и есть простую пищу. Свое привилегированное положение она превращает в способ служения: наконец-то и ее деньги находят достойное применение!
Евангельский рассказ скуп и не расцвечен деталями. Но Тот же Дух, что повлек Иоанну в число учениц, впоследствии в истории Церкви воодушевлял множество женщин на подобные труды. Богатые, но без высшей цели в жизни не находящие в богатстве радости, знатные женщины часто приходили к Богу и начинали служить Ему имением своим. Их список обширен. Там есть место для Елены, матери Константина; Клотильды – королевы франков; равноапостольной Ольги и многих других. Первым делом они, как правило, стремились привести к вере мужей и воспитать в вере детей. Если это удавалось, то ничего лучшего уже нельзя было изобрести. Если же не удавалось, они стремились разбогатеть добрыми делами, жертвуя, помогая, утешая. Одни заканчивали жизнь в обителях, другие оставались в миру, но жили строго и молитвенно. Третьи носили личину светскости и держали в руках власть, угождая Богу в тайне и иногда под яркими одеждами нося жесткую власяницу. И все они вчитывались и вдумывались в скупые строки, написанные евангелистом: «…служили Ему имением своим».
Была и еще одна влиятельная жена, которой не довелось послужить Христу от имений, которыми она тоже обладала. Это жена Пилата – Клавдия Прокула, более чуткая и сострадательная, чем ее облеченный властью муж. Она не изменила евангельских событий и не уговорила мужа не трогать Христа, но проявила сердце милующее, редкое, открытое к действиям благодати. Посреди криков «Распни Его!» и «Не Его, но Варавву!» ее слова, сказанные мужу, были как дыхание прохладного ветра: «Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф. 27: 19).
Так благодать нашла обрезанное и кроткое сердце в доме язычника, тогда как в это время жители Иерусалима призывали на головы свои и детей своих кровь Неповинную.
***
Бедность сама по себе – не добродетель. И богатство само по себе – не грех. Бедняки не только привычны к осуждению богатых. Бедняки, как видим в Слове, способны и на легкое осуждение Единого Безгрешного, а в это же время с трудом найдется хотя бы один человек, имеющий доброе сердце, и найтись он может в роскошных покоях, чья роскошь в это время не берется во внимание. Это первый урок.
Второй не менее важен. Будучи уже кем-то однажды высказан, он звучит примерно так: «Не можешь быть ловцом человеков – лови рыбу для ловцов человеков». То есть не все апостолы, и не все пророки, нужно кому-то и от имений Господу послужить.
Протоиерей Андрей Ткачев